Скрытое военное влияние: новый виток интереса к малым ядерным реакторам

Недавнее знаменательное партнёрство между Великобританией и США в области ядерной энергетики, анонсированное во время визита Дональда Трампа в Великобританию, предполагает строительство 20 малых модульных реакторов (ММР) и разработку микрореакторных технологий. Эти амбициозные планы представлены как путь к «золотому веку» ядерной энергетики, способный снизить счета за электричество. Однако история ядерной энергетики изобилует завышенными ожиданиями, растущими издержками и постоянными задержками, в то время как мировой тренд указывает на снижение её доли.

Почему же вновь возник такой ажиотаж вокруг ядерной энергетики? Реальные причины кроются не столько в энергетической безопасности или изменении климата, сколько в военной мощи. Сторонники ядерной энергетики преподносят ММР как жизненно важные для сокращения выбросов и удовлетворения растущего спроса со стороны электромобилей и дата-центров, предлагая их как привлекательную альтернативу дорогостоящим крупным АЭС. Однако даже самые оптимистичные отраслевые анализы признают, что ядерная энергетика, включая ММР, вряд ли сможет конкурировать с возобновляемыми источниками энергии по стоимости.

Независимые оценки, в том числе от ранее про-ядерного Королевского общества, показывают, что полностью возобновляемые системы превосходят любые энергетические системы, включая ядерную, по стоимости, гибкости и безопасности. Статистический анализ по всему миру подтверждает, что ядерная энергетика, в отличие от возобновляемых источников, не связана с сокращением выбросов углерода.

Частично нынешний энтузиазм можно объяснить влиянием основных институциональных игроков, таких как сама индустрия, её поставщики, ядерные агентства и правительства с укоренившимися военными ядерными программами. Для них вопрос сводится лишь к выбору типов реакторов и темпам их развития, а не к целесообразности строительства самих реакторов.

В отличие от крупных реакторов, которые выиграли от эффекта масштаба и десятилетий технологической оптимизации, многие проекты ММР существуют пока лишь на «бумаге» – в презентациях и исследованиях. Утверждения об их меньшей стоимости весьма спекулятивны. Финансовые рынки видят в ажиотаже вокруг ММР возможность заработать на государственных субсидиях, но их собственные анализы технологии менее оптимистичны.

Скрытая связь

Недооцененным фактором является военная зависимость от гражданских ядерных отраслей. Поддержание ядерного флота или оружейных программ требует постоянного доступа к общим реакторным технологиям, квалифицированным кадрам и специальным материалам. Без гражданской ядерной отрасли военные ядерные возможности становится значительно сложнее и дороже поддерживать.

Особую роль играют атомные подводные лодки, требующие национальной реакторной промышленности и её цепочек поставок, даже при отсутствии гражданской ядерной энергетики. Их высокая стоимость значительно возрастает при учёте расходов на эту «промышленную базу подводного флота».

Компания Rolls-Royce является ключевым звеном: она уже строит реакторы для британских подводных лодок и планирует участвовать в создании новых гражданских ММР. Компания открыто заявляла, что гражданская программа ММР «снимет с Министерства обороны бремя разработки и поддержания навыков и возможностей». Программа Rolls-Royce SMR имеет важный «симбиоз с военными потребностями Великобритании», позволяя маскировать военные расходы под видом гражданских программ.

Таким образом, налогоплательщики и потребители через субсидии и более высокие тарифы оплачивают военное использование ядерной энергии, при этом эти расходы не отражаются в оборонных бюджетах. По оценкам, в одной только Великобритании эти скрытые расходы составляют около 5 миллиардов фунтов стерлингов в год.

Это не заговор, а скорее «политическое гравитационное поле»: как только правительства начинают рассматривать ядерное оружие как маркер мирового статуса, финансирование и политическая поддержка становятся самоподдерживающимися. Ядерная энергетика обосновывается слабыми аргументами о безопасности и стоимости, но на деле поддерживается по стратегическим, но не признаваемым причинам.

Глобальная тенденция

Великобритания не уникальна. США открыто называют американо-британскую ядерную сделку важной для «обеспечения трансатлантических ядерных цепочек поставок». В США около 25 миллиардов долларов в год перетекает от гражданской к военной ядерной деятельности.

Россия и Китай открыто говорят о своих неразрывных гражданско-военных связях. Президент Франции Эммануэль Макрон чётко сформулировал: «Без гражданской ядерной энергетики нет военной, без военной – нет гражданской». Для этих государств военные ядерные возможности являются способом оставаться на «мировой арене». Прекращение их гражданских программ угрожает не только рабочим местам и энергетике, но и их статусу великой державы.

Следующий рубеж

Помимо подводных лодок, разработка «микрореакторов» открывает новые военные применения ядерной энергии. Эти микрореакторы, ещё более компактные и экспериментальные, чем ММР, не имеют коммерческого смысла в энергетике, но могут приносить прибыль за счёт военных оборонных заказов. Они рассматриваются как ключевой элемент планов США по обеспечению энергией поля боя, космической инфраструктуры и нового «высокоэнергетического» вооружения. Скорее всего, они будут всё чаще появляться в «гражданских» дискуссиях именно потому, что служат военным целям.

Какими бы ни были взгляды на эти военные разработки, нелепо отрицать их связь с гражданским ядерным сектором. Реальные движущие силы недавнего американо-британского ядерного соглашения лежат в сфере военного проецирования силы, а не гражданского производства энергии. Тем не менее, этот аспект остаётся за рамками большинства обсуждений энергетической политики. Для демократии крайне важно, чтобы существовала честность относительно происходящего.